Чтобы государство превратилось из крайне примитивного в предельно богатое, нужно совсем немного - мир, необременительные налоги и сносное оправление правосудия, все остальное появится в результате естественного хода вещей.

А. Смит[1]

Как заметил внимательный читатель из эпиграфа к данной главе, один из родоначальников современной экономической теории - А. Смит, в качестве первого условия процветания государства ставил - мир. Не будет мира - все остальные постулаты рыночной экономики теряют смысл, поскольку они становятся физически невыполнимы. Войны разоряют государство, уничтожают накопленные богатства и подрывают основы общественной самоорганизации, требуя жесткой мобилизации экономики и власти.

И именно по этой причине, указывал И. Солоневич, русский народ никогда не будет иметь такие свободы и богатства, какие имеют Англия и США, потому что безопасность последних гарантированна океанами и проливами[2]. Россия наоборот не имела естественных преград для защиты от внешнего вторжения, отмечал В. Ключевский: «Однообразие – отличительная черта ее поверхности; одна форма господствует почти на всем ее протяжении: эта форма – равнина, волнообразная плоскость пространством около 90 тыс. кв. миль…, т.е. площадь равняющаяся более, чем девяти Франциям и очень невысоко (вообще, саженей на 79-80) приподнятая над уровнем моря… эта равнина переходит на юге в необозримую маловодную и безлесую степь… Это как бы азиатский клин выдвинутый в европейский материк… здесь искони шла столбовая дорога, которой… хаживали в Европу из глубины Азии страншные гости, все эти кочевые орды, неисчислимые, как степной ковыль или песок в азистской пустыне…»[3].

И в то же самое время, с другой стороны, Россия находилась на границе более развитых стран Запада, отношение которых к России, определялось, по словам Р. Фадеева тем, что «мы все-таки чужие в Европе, она признает, и будет признавать наши права настолько лишь, насколько мы действительно сильны»[4].

Находясь на стыке двух враждебных сред, Россия с самого своего рождения была вынуждена вести почти непрерывные, бесконечные войны за свое существование и содержать огромную армию. Уже первый англичанин, прибывший в Россию - Р. Чанселлор в 1553 г. потрясенно писал, что Царь держит на границе с Лифляндией 40 000 человек, с Литвой 60 000 человек, а кроме этого ногаев и крымских татар сдерживают еще 60 000 человек[5]. Всего, по словам Р. Чанселлора, российская постоянная армия состояла из 200 тыс. всадников (т.е. более 2% населения страны!) и еще 300 тыс. рабочих артиллеристов.

Для того чтобы представлять себе для чего нужна была такая огромная армия, достаточно привести пример крымских татар, которые совершали набеги вплоть до конца XVII в. В XVI веке в среднем на один мирный год приходилось два военных, главной целью этих набегов был захват русских крестьян, которых продавали рабство по всей Азии и Европе. По подсчётам американского историка А. Фишера, количество угнанных в рабство крымскими татарами людей из русских земель составило на протяжении XIV-XVII веков около трёх миллионов человек[6], или около 10 тыс. ежегодно, при всем населении России того времени 5 - 10 млн. чел. Неудивительно, что в начале XVII века персидский шах Аббас, принимая русских послов, выражал искреннее удивление, что в государстве российском еще оставались люди. Даже в 1688 г. крымские татары увели в рабство свыше 70 тыс. человек[7].

Мало того, что Россия платила дань крымским татарам, но и из-за их набегов лучшие в агроклиматическом плане земли России на протяжении веков оставались полупустынными. Не случайно эти огромные пространства, по площади сопоставимые с территорией Франции, получили название «Дикого поля». Они охватывали восточную часть современной Украины, а в России доходили до Белгорода, Тулы, Орла, Воронежа.

В 1571 г. крымский хан Девлет-Гирей по прямому подговору поляков ударил в тыл, ведущей войну со Швецией, России и сжег Москву «По тогдашним рассказам, в одной Москве с окрестностями погибли до 800 000 человек, в плен было уведены 150 тыс. Общая убыль населения должна была превышать миллион, а в царстве Ивана Васильевича едва ли было десять миллионов жителей»[8]. Из-за крымских татар Черное море вплоть до Екатерины II оставалось для русских недоступным для торговли.

Но татары были не единственным кочевым народом. Например, казанский губернатор А. Волынский, в своём донесении в Сенат в 1719 г., сообщал: От Саратова до Астрахани, между городов по двести и по триста верст жила никакого нет, того ради, как купецким людям, так и прочим проезжим и рыбным ловцам от калмыков и от кубанцев чинится великое разорение и работных людей берут в плен[9]. Войны с кочевниками длились столетиями и требовали огромных затрат, как людских, так и материальных.

Подавление кочевников к XIX в. не снизило остроты проблемы, а лишь породило новые:  «Положение России в Средней Азии, - отмечал канцлер А. Горчаков в 1864 г., - одинаково с положением всех образованных государств, которые приходят в соприкосновение с народами полуди­кими... Оно начинает, прежде всего, с обуздания набегов и грабительств…»[10]. Страны Средней Азии, в том числе Бухара в середине XIX в. были центрами работорговли. Близость заселенной земледельцами России превращало ее в поле охоты на рабов. Пример обращения с рабами приводил русский офицер Е. Мейендорф: «участь рабов в Бухаре внушает ужас… я видел одного раба, которому его хозяин отрезал уши, проткнул руки гвоздями, облил его кипящим маслом и вырезал кожу на спине, что бы заставить его признаться, каким путем бежал его товарищ…»[11]. Завоевав Кокандское ханство, Россия прекратила набеги и запретила работорговлю[12].

В том же XIX веке Россия была вынуждена вести изнурительные и кровопролитные кавказские войны. На причину особого характера подобных войн указывал еще К. Клаузевиц: «Дух народа, отражающийся в войсках (энтузиазм, фанатизм, вера, убеждения), ярче всего проявляется в горной местности, где каждый предоставлен самому себе вплоть до единичного солдата. Уже по одной этой причине горы являются наиболее выгодной ареной борьбы для народного ополчения»[13].

Вынужденная вести бесконечные войны на Востоке, Россия одновременно была вынуждена отбиваться от непрерывной агрессии с Запада: начало каждого столетия знаменовалось для нее очередным массированным разорительным европейским вторжением, требовавшим тотальной мобилизации всей экономики и общества: «поляки пришли по Европейской равнине в 1605 году, затем были шведы в 1707 году, затем французы под предводительством Наполеона в 1812 году, а потом и немцы - дважды, в 1914 и 1941 годах, - масштабность этим вторжениям, отмечает Т. Маршалл, придавал тот факт, что - На территории Польши ширина этой равнины составляет всего 480 километров - от Балтийского моря на севере до Карпатских гор на юге - но у российской границы ширина этой равнины увеличивается до 3200 километров, и оттуда открывается прямой путь на Москву. Отсюда и неоднократные попытки России оккупировать Польшу: эта страна представляет собой относительно узкий коридор, в котором Россия может развернуть свои вооруженные силы, чтобы помешать врагу приблизиться к ее собственным границам, которые гораздо сложнее защитить из-за их большей протяженности»[19].

Вынужденная отражать агрессию одновременно с Востока и с Запада, Россия была еще вынуждена настойчиво бороться за возвращение к морю. И здесь действовал объективный закон, который в свое время послужил объединению феодальной Европы в единые государства: «Не имеет значения, правы мы или нет, здесь проходит дорога». Дорога к морю, была вопросом жизни и смерти для всей русской цивилизации, и она была блокирована, к Балтийскому совместными усилиями Польши, Швеции, Ливонского ордена...

И сто лет спустя, во времена Петра I, Россия вновь была вынуждена воевать за выход к морю, по той простой причине отмечал В. Потто, что русский народ: «по историческому закону, о котором говорит основатель научной географии Риттер, естественно и неизбежно, хотя бы бессознательно, инстинктивно, должен был стремиться «к мировому морю», вообще на простор сношений с другими народами»[21]. К. Маркс в этой связи отмечал, что «ни одна великая нация никогда не жила и не могла прожить в таком отдалении от моря, в каком вначале находилась империя Петра Великого»[22].