Свобода торговли

 

Третий пункт вильсоновской программы провозглашал «Устранение, по мере возможности, всех экономических барьеров и установление равенства условий для торговли между всеми государствами… членам(и) Лиги наций. Оно означает уничтожение всех особых торговых договоров, причем каждое государство должно относиться к торговле всякого другого государства, входящего в Лигу, на одинаковых основаниях, а статья о наибольшем благопри­ятствовании автоматически применяется ко всем членам Лиги наций. Таким образом, государство сможет на законном основании… сохранить любые ограничения, которые оно пожелает, по отношению к государству, не входящему в Лигу. Но оно не сможет создавать разные условия для своих партнеров по Лиге. Эта статья, естественно, предполагает честную и добросовестную договоренность по вопросу о распределении сырья»[1].

Доля США в мировом промышленном производстве в то время более, чем в два раза превышала, долю всех остальных участников Лиги вместе взятых. Принцип «свободы торговли», при подавляющем экономическом и промышленном превосходстве США, открывал рынки стран членов Лиги для сбыта американской продукции. Англия и Франция более, чем отчетливо понимали это. По словам главы американского совета по мореплаванию Э. Херли европейцы «бояться не Лиги Наций…, не свободы морей, а нашей морской мощи, нашей торговой и финансовой мощи»[2].

 

Страх европейцев выразился, например, в их реакции на требование президента Вильсона назначить Гувера главой союзной комиссии по гуманитарной помощи. Против выступил Ллойд Джордж заявивший, что в этом случае Гувер станет «продовольственным царем» Европы, а американские бизнесмены получат невиданные возможности вторжения в Европу[3]. Но американцы настаивали. О причинах говорил Хауз в своем письме президенту: «Я уверен, что вы согласитесь с необходимостью американского руководства (комиссией по гуманитарной помощи), принимая во внимание тот факт, что мы являемся наименее заинтересованной нацией, между тем, как прочие союзные державы подвержены местным политическим интересам. Кроме того, используемые для этой цели товарные запасы в основном должны идти из Соединенных Штатов и они окажут большое влияние на американские рынки»[4]. На эти цели Гувер получил 100 млн. долл. от правительства Соединенных Штатов и открыл офисы в 32-х странах[5].

 

Но с другой стороны у европейцев был еще более близкий и грозный соперник – Германия. Во Франции экономическая мощь даже поверженной Германии вызывала суеверный ужас. По мнению Клемансо, «источники германской мощи остались в основе своей нетронутыми»[6], в то время, как наиболее промышленно развитые районы Франции, побывавшие под многолетней немецкой оккупацией, были разрушены. Газета «Тан» писала «Мы должны быть готовы к тому, что так или иначе нам придется встретиться с неведомой Германией. Возможно, Германия потеряла свою армию, но она сохранит свою мощь»[7]. Французы требовали введения ограничений на работу германской промышленности и запрета выпуска главных видов продукции.

Ллойд Джордж в свою очередь уже включил в свою предвыборную программу пункт о необходимости «имперских преференций», для «защиты ключевых отраслей национальной промышленности». Австралийский премьер У. Хьюз требовал: «обрубить щупальца германскому торговому осьминогу»[8]. Гиманс, представитель Бельгии заявлял: «Нам нужен будет барьер, чтобы не допу­скать германские товары. Германия легко может наводнить наши рынки»[9].

Американский принцип «свободы торговли», в данном случае, как раз и выполнял функцию барьера. Он закрывал для Германии, не допущенной в Лигу, рынки сбыта стран основных конкурентов. Мало того, Версальский договор предусматривал, что «в отношении импортных и экспортных тарифов, регулирования и запретов, Германия должна на пять лет предоставить наиболее благоприятные условия для союзников и ассоциированных членов»[10].

Но и это было только началом. По условиям Версальского договора германский торговый флот, репатриированный и ограниченный союзниками, не мог быть восстановлен в течение многих лет, как следствие Германия могла осуществлять свою морскую торговлю только посредством торговых судов союзников, т.е. с их согласия и на их условиях[11]. Другой пункт договора требовал, что бы германская нация предоставила все свои права и интересы в России, Китае, Турции, Австрии, Венгрии и Болгарии в распоряжение победителей. Влияние Германии в этих странах уничтожалась, а капитал конфисковывался. Следующий пункт требовал от Германии отказа от всех прав и привилегий, которые она могла приобрести в Китае, Сиаме, Либерии, Марокко, Египте. Другой пункт провозглашал, отказ Германии от участия в любых финансовых и экономических организациях международного характера[12].

Но даже эти требования были сравнительно ничтожны, поскольку истинная сила Германии крылась в другом. На ее источник указывал Дж. Кейнс: «германская империя была в большей степени построена углем и железом, чем «железом и кровью»»[13]. Именно на металлургической промышленности строилась вся база германской химической, стальной, электротехнической индустрии. По Версальскому договору Германия теряла Рур, Саар, Верхнюю Силезию, обеспечивавших треть всего довоенного германского производства угля. Кроме этого в течение 3-5 лет после заключения договора Германия должна была поставлять еще почти 25% довоенной добычи угля в виде репараций и компенсаций Франции, Италии, Бельгии и Люксембургу. В результате германская промышленность оказалась фактически обескровлена[14].

С разгромом германской промышленности «щупальца германского торгового осьминога» были «обрублены» и согласование пункта о «свободе торговли» вильсоновской программы с европейцами не встретило особых затруднений.

Оставалось решить, откуда же в таком случае Германия возьмет валютные активы для выплаты репараций и собственного выживания? «Комитет по экономическому восстановлению», созданный в марте 1923 г., под председательством американского банкира Ф. Дж. Кента, в лице своего сотрудника Д. Штампа по этому поводу замечал: «Если поток товаров из Германии пойдет по старым каналам, предназначавшимся для совершенно других отношений, он переполнит и разрушит их. Поэтому для отвода немецких товаров должны быть созданы новые каналы»[15].

Не случайно Дж. Кейнс в последнем пункте своей книги заявлял: «Русский вопрос жизненно важен»[16]. Именно Россия должна была стать тем «новым каналом» для отвода немецких товаров. Этого, по мнению Кейнса, требовала и объективная необходимость: только германская промышленность, организаторский и деловой талант могут поднять экономику России из руин и в итоге обеспечить Европу зерном и сырьем, «в наших интересах ускорить день, когда германские агенты и организаторы… придут в Россию движимые только экономическими мотивами»[17].

Но главное указывал Кейнс, заключалось в том, что: «мировой рынок един. Если мы не позволим Германии обмениваться продуктами с Россией и кормить себя она неизбежно будет конкурировать с нами… чем более успешно мы будем препятствовать экономическим отношениям между Россией и Германией, тем большим будет  уровень депрессии нашего собственного экономического стандарта и роста серьезности наших собственных внутренних проблем»[18].

Однако заключение между изгоями мирового сообщества Россией и Германией три года спустя, договора о сотрудничестве, по словам С. Хаффнера, «потрясло.. Европу, словно удар молнии». В Лондоне и Париже царил не страх - ужас. Рапалльский договор «нарушал европейское равновесие, поскольку Германия и Советская Россия по совокупной мощи превосходили западные державы»[19]. В ответ Лондон и Париж с одной стороны пошли на смягчение условий Версальского договора, а с другой Локарнским договором дали понять Германии, что Россия является не равноправным партером, а объектом германской экономической (колониальной) экспансии на Восток, в концентрированном виде воспроизводя ситуацию предшествующую и приведшую к Первой мировой войне.

Гитлер совершено четко определял причины Первой мировой: «В Германии перед войной самым широким образом была распространена вера в то, что именно через торговую и колониальную политику удастся открыть Германии путь во все страны мира или даже просто завоевать весь мир…». Но теория «мирного экономического проникновения» (экономической экспансии) потерпела поражение, мир уже был поделен между Великими демократиями. Для Германии оставался только один выход - «приобрести новые земли на Востоке Европы, люди знали, что этого нельзя сделать без борьбы»[20].

Еще до прихода к власти Гитлер не скрывал своих целей: «Восток будет для Западной Европы рынком сбыта и источником сырья»[21]. Новая война? А что же защитники демократии и мира? Ответ прозвучит в словах Коллье, который в год начала Второй мировой, говоря о политике  кабинета Чемберлена, заметит: «трудно избавиться от ощущения, что настоящий мотив поведения кабинета… указать Германии путь экспансии на восток, за счет России…»[22]. А французская «Matin» на первой полосе будет открыто призывать: «Направьте германскую экспансию на восток… и мы на западе сможем отдохнуть спокойно»[23].

 



[1] Официальный американский комментарий к «14 пунктам», октябрь 1918 г. (Хауз..., т.2, с. 469-470)

[2] Wilson W. The Papers of Woodrow Wilson (Link A. e.a. eds). V. LIII. Prinston: Prinston University Press, p. 372-375. (Уткин А.И. Унижение России…, с. 264)

[3] Уткин А. И. Унижение России..., с. 408

[4] Хауз-Вильсону, 27 ноября 1918 г. (Хауз..., т.2, с. 507)

[5] Уткин А. И. Унижение России..., с. 408

[6] Mayer A. Politics and Diplomacy of Peace making, N.Y., 1967 p. 647. (Уткин А.И. Унижение России…, с. 337)

[7] «Тан» 10 ноября 1918 г. (Уткин А.И. Унижение России…, с. 246.)

[8] Kent B. The Spoils of War. Oxford, 1989, p. 34-35. (Уткин А.И. Унижение России…, с. 279.)

[9] Хауз..., т.2, с. 452-453

[10] Keynes J.M…, p. 93.

[11] Keynes J.M…, p. 61.

[12] Keynes J.M…, p. 70-74.

[13] Keynes J.M…, p. 75.

[14] Keynes J.M…, p. 80-90.

[15] Bergmann K. Der Weg der Reparation. Von Versailles über den Dawespan zum Ziel. Frankfurt, 1926, s. 374. (Коваль К.И., Последний свидетель…, 179).

[16] Keynes J.M…, p. 270.

[17] Keynes J.M…, p. 275.

[18] Keynes J.M…, p. 277.

[19] Хаффнер С. Дьявольский пакт (Ференбах О…, с. 82, 84-85)

[20] Гитлер А. Моя борьба. – М.: Витязь. 2000. - 587 с., с. 110 -120, 130.

[21] Проэктор Д.М. Фашизм: путь агрессии и гибели. М., 1985,с.303,304. (Кожинов В.В…, с. 21)

[22] Collier to Strang, Apr. 28, 1939, C6206/3356/18, PRO FO 371 23064 (Карлей М..., с. 180)

[23] Tabois. The Called Me Cassandra, pp. 386-387. (Карлей М. Дж…, с. 127).

Подписаться
Если Вы хоте всегда быть в курсе новостей и авторской деятельности В. Галина, оставьте свои координаты и Вам автоматически будут рассылаться уведомления о новостях появляющихся на сайте.

Я согласен с условиями Политики Конфиденциальности