"Союзники"

 

Восточный фронт можно было спасти… Если бы Робинс добился в Вашингтоне успеха, возможно, успешной была бы и формула Троцкого «ни войны, ни мира». Брест­ский мир мог остаться неподписанным.

Д. Дэвис и Ю. Трани[1].

 

Октябрьская революция 1917 г. привела союзников по Антанте в состояние шока. В России на глазах у Запада происходило нечто совершенно невероятное. Ощущения европейцев наглядно передавали слова У. Черчилля: «В начале войны Франция и Великобритания во многом рассчитывали на Россию. Да и на самом деле Россия сдела­ла чрезвычайно много. Потерь не боялась, и все было постав­лено на карту… Но Россия упала на полдороге, и во время этого падения совершенно изменила свой облик. Вместо старого союзни­ка перед нами стоял призрак, не похожий ни на что сущест­вовавшее до сих пор на земле. Мы видели государство без нации, армию без отечества, религию без бога... Как раз в тот момент, когда наиболее трудный период миновал, когда победа была близка и бесчис­ленные жертвы сулили наконец свои плоды, старая Россия была сметена с лица земли, и вместо нее пришло к власти «бе­зымянное чудовище», предсказанное в русских народных пре­даниях…»[2].

Потрясенные правящие круги Запада не сразу смогли определиться со своим отношением к новой России. «Плохо осведомленные о поло­жении дел, мало разбирающиеся в сложной конъюнкту­ре русских отношений, иностранные политики, - отмечал С. Мельгунов, - шли по извилистым тропам»[3].

Позицию американского президента В. Вильсона передавал его помощник Э. Хауз: «Я по крайней мере, чувствую себя правым, когда советую, что буквально ничего не должно быть сделано, прежде чем мы не выразим нашего сочувствия усилиям России объединиться на почве окрепнувшей демократии и не предложим нашей финансовой, промышленной и моральной поддержки любым возможным способом»[4].

Однако позицию президента разделяли лишь немногие. Американский представитель Р. Робинс в январе 1918 г. в этой связи замечал: «На протяжении многих дней я был единственным наделенным полномочиями американцем — уверен, что и единственным среди союзников, — видевшим во всем большевистском правительстве какую-то возможность спасения…»[5].

Англия отозвала своего посла, «его заместителем остался Локкарт, который первоначально явился горячим противником интервенции и сторонником соглашения с Советской властью. Эта политика Локкарта находила поддержку в лице представителя французской миссии в России капитана Садуля, который также стремился к сближению с советской властью; в течение февраля и марта ему удавалось в значительной мере нейтрализовать влияние своего посла Нуланса...[1] Все эти три лица, т.е. Садуль, Локкарт и Робинс, стремились добиться от своих правительств признания Советской власти, так как этим они думали удержать ее от подписания Брестского мира»[6].

При этом, прежде чем стать неофициальным американским представителем, Робинс, несмотря на прямой запрет президента, на свой риск продолжал вести предварительные переговоры с Троцким. Робинс, как и Садуль, назвал большевистскую революцию «кардинальней­шим моментом в жизни всего ми­ра»[7].

Остальными участниками событий двигали более прагматичные мотивы: над британскими политиками довлел страх германо-русского сближения, к которому могла подтолкнуть слишком настойчивая антибольшевистская политика. Именно поэтому министр иностранных дел Великобритании А. Бальфур заявлял, что внутренние дела России, если они не связаны с войной, Великобрита­нии не касаются. Выбор в пользу большевизма - дело самой России, а не Великобритании. Нежелательно ни полное признание, ни разрыв отношений...[8].

«Я придерживаюсь четкого мнения, - продолжал Бальфур, что нам выгодно как можно дольше воздерживаться от открытого разрыва с этой безумной системой. Если это означает дрейфовать по волнам, значит, я сознательно выбираю дрейфующую политику...»[9]. Большевики, пояснял Бальфур, «не собираются воевать с Германией и, возможно, ни с кем другим. Зачем толкать их в руки Германии?»[10]

 

Спустя более полувека посол Великобритании в СССР К. Кибл прокомментировал английскую политику того времени следующим образом: «Правительство Ленина рассматривалось как не более чем мимолетная стадия политического развития России». Первым делом предстояло выяснить: «Если большевики полны решимости заключить мир, можно ли было повлиять на условия мира, чтобы свести к минимуму ухудшение дел союзников? Если большевистская власть была еще не полной, могли ли русские офицеры, известные враждебностью к большевикам, быть побуждены способом денежной и вещественной помощи к продолжению борьбы?»[11]

Именно поэтому, как писал Локкарт: «Инструкции у меня были самые неопределенные. Я нес ответст­венность за установление отношений. Я не должен был иметь никаких полномочий». «Однако, кроме того, — пишет К. Кибл, - при назначении Р. Локкарта ему были поставлены две основные задачи: мешать ходу переговоров (Брестских) и собирать информацию о мощи и перспективах большевистского правительства»[12].

 

Британский представитель работал профессионально и, как пишет Кибл, отношения между Локкартом и Троцким стали настолько близки, что «мало кто из послов ее величества в Советском Союзе имел счастье установить»[13]. Их, очевидно, сближал одинаково прагматичный подход к решению проблемы: Локкарт «настаивал на том, что сотрудничество союзных держав с Лени­ным должно базироваться не на любви, а на расчете»[14]. Троцкий в свою очередь утверждал, что «взаимоотношения (с союзниками) можно построить на послевоенных взаимных коммерческих интересах, а не на платонических симпатиях к русскому народу, в которых меня хотят убедить американские империалисты»[15].

Локкарт считал, что В. Ленин понимал общность российских и союзнических интересов перед лицом германской угрозы: «В настоящее время большевистское правительство не одобряет идею разрыва отношений с Англией, Доказательством этого является его нежелание сделать достоянием гласности наши интриги в этой стране, о которых ему хорошо известно»[16]. Однако, указывал британский представитель, Ленин опасался союзнической интервенции, «убежденный, что их настоящая цель — уничтоже­ние системы Советской власти», он хотел получить гарантии будущего признания[17].

В американском представительстве мнения разделились: Глава военной миссии У. Джадсон и руководители миссии Красного Креста полагали, что большевики, взяв власть, перестали быть немецкими шпионами и превратились в оборонцев, а их полупризнание поможет восстановить фронт. Генконсул М. Саммерс наоборот призы­вал однозначно и публично отказать Советам в признании. В итоге победила третья точка зрения — посла Д. Фрэнсиса, предлагавшего не делать ничего в ожидании неизбежного со дня на день падения большевистского режима[18].

Угроза подписания Брестского мира активизировала мысль посла, и уже23 февраля Фрэнсис в пи­сьме своему сыну уточнял цели своего пребывания в России: «Сепаратный мир явится тяжелым ударом по союзникам, но если какая-либо часть России отка­жется признать право большевистского правительства зак­лючать такой мир, я постараюсь установить контакт с нею и помочь восстанию»[19].

 



[1] Ж. Садуль вскоре сам стал коммунистом и во Франции был заочно приговорен к смертной казни, позднее оправдан Военным советом. (Нуланс Ж… (Голдин В.И.. с. 108-109.))



[1] Дэвис Д.Э., Трани Ю.П... с. 222, 223

[2] Черчилль У…, с. 133.

[3] Мельгунов С. П. Трагедия адмирала..., с. 114.

[4] Запись 2.01.1918. (Хауз…, т.2, с. 250.)

[5] Робинс 21.01.1918. Robins Papers, box 13. WSHS. (Дэвис Д.Э., Трнаи Ю.П.. с. 207.)

[6] Какурин Е.Е., Вацетис И.И…, с. 17.

[7] Робинс, Дневник, 14.11.1917, 15.11.1917, Robins Papers, box 42, WSHS; R. H. Bruce Lockhart, British Agent, NY, 1933, p. 222 (Дэвис Д.Э., Трани Ю.П.. с. 140-141)

[8] Бальфур Уайзмену, 22.02.1918, N 52, Balfour Papers, BM (Дэвис Д.Э., Трани Ю.П.. с. 235)

[9] Заседание военного кабинета N 295, 10.12.1917, PRO (Дэвис Д.Э., Трани Ю.П… с. 181-182)

[10] Заседание военного кабинета N 295, 10.12.1917, PRO (Дэвис Д.Э., Трани Ю.П… с. 181-182)

[11] Keeble C…, p. 14, 15.

[12] Keeble C…, p. 21.

[13] Keeble C…, p. 20.

[14] R. H. Bruce Lockhart, British Agent, NY, 1933, p. 199 (Дэвис Д.Э., Трани Ю.П.. с. 235-236)

[15] Дэвис Д.Э., Трани Ю.П.. с. 156-157

[16] Локкарт Министерству иностранных дел 2.02.1918. Foreign Office, 371, vol. 3298. ( в кн. Ротштейн Э., Указ. соч., с. 84)

[17] Локкарт Министерству иностранных дел, вложение 1, 23.04.1918, PWW, 48: 39 (Дэвис Д.Э., Трани Ю.П.. с. 264)

[18] Дэвис Д.Э., Трани Ю.П…, с. 6.

[19] Francis G. Russia from the American Embassy. N. Y., 1921, p. 236 (Уткин А.И…, с. 506)

Подписаться
Если Вы хоте всегда быть в курсе новостей и авторской деятельности В. Галина, оставьте свои координаты и Вам автоматически будут рассылаться уведомления о новостях появляющихся на сайте.

Я согласен с условиями Политики Конфиденциальности