Многие убеждены, что Россия по своим естественным условиям — одна из самых богатых стран в мире, а между тем едва ли можно найти другое государство, где бы благосостояние было на такой низкой ступени, где бы меньше было капиталов в обращении и бедность была так равномерно распрос­транена между всеми классами народа...

К. Кавелин [1].

Главная проблема России, «весь аграрный вопрос» о котором писали практически все экономисты того времени, заключался, по словам одного из лидеров славянофилов С. Шарапова (1907 г.), «в том, что голыми руками нельзя вести современного хозяйства, а вы заставляете это делать и барина, и мужика. Чтобы иметь высокую земледельческую культуру, необходимо, чтобы на каждую единицу площади обращался значительный оборотный капитал. У нас его нет…»[2]. «Недостаток капитала, - подтверждал М. Вебер, является одной из главных причин низкой продуктивности крупных хозяйств»[3]. «Во мне укоренилось определенное убеждение, - отмечал С. Витте, - что при со­временном устройстве крестьянского быта маши­на, от которой ежегодно требуется все большая и большая работа, не будет в состоянии удовлетворить предъявляемые к ней требования, потому что не будет хватать топлива (капиталов)»[4]. «Деревня все более и более разоряется  и постепенно нищает, и никакая агрономия ей не поможет, пока не будет упрочено ее финансовое положение», - констатировал в 1903 г. С. Короленко[5].

Нехватка капитала впервые наиболее остро дала себя знать после Крымской войны, поставившей Россию перед необходимостью либеральных реформ и полностью расстроившей государственные финансы. Указ Александра II 1859 г. гласил: «устройство наших главных банковских установлений… более не соответствует современным обстоятельствам и требует коренного преобразования»[9]. В 1860 г. казенные банки были ликвидированы и вместо них был создан Государственный банк[1].

Однако с самого начала радикальная либерализация финансовой сферы пошла неудачно: «Для ликвидации казенных банков были отвлечены из бюджета громадные суммы», кроме этого ликвидация привела к уничтожению накануне крестьянской реформы системы поземельного кредита»[10]. «Правительство, - пояснял современник событий М. Степанов, - отказалось от права распоряжаться… финансовым кредитом, и прекратило свое посредничество по взаимным… кредитным сделкам», что породило «у нас и всеобщий кризис, и всеобщий застой в делах, и всеобщее безденежье», повергло «в летаргию тот внутренний государственный кредит, который Россия создавала себе веками»[11].

Министр финансов с 1862 г. М. Рейтерн сам признавал, что для пореформенной России было характерно «безденежье». Он объяснял его тем, что «ежегодное образование капиталов уменьшилось: неизбежные убытки помещичьего класса от крестьянской реформы, смуты в 9 западных губерниях и Царстве Польском, торговый и промышленный кризисы, огромные потери капиталов от неуспешности акционерных предприятий – все это не смогло не сказаться на сбережениях достаточных классов. Наоборот потребности возросли: железные дороги, пароходство, горные и сахарные заводы, действующие прежде крепостным трудом, а ныне наемным, потребовали и продолжают поглощать огромные капиталы…, а правительство тоже увеличивает свои расходы. Ко всему этому присоединилась еще эмиграция капиталов из России»[13]. «Золото из России ушло, приплачивать иностранцам стали мы, а потому залезли в долги и обесценили наши бумажки…», - подводил итог С. Шарапов[14].

Кроме этого, дополнял М. Рейтерн: «в течение многих лет, как правительство, так и высшие классы жили сверх средств: расходовали более своего дохода… Между 1831 и 1865 гг. правительство израсходовало сверх своего дохода 1600 млн. руб., в то же время помещикам роздано в ссуду не менее 400 млн. руб., не считая сумм, которые они позаимствовали у частных лиц…»[15]. В совокупности этот долг превышал доходы пореформенного государственного бюджета за 6 лет[16]! При этом государство и помещики кредитовались в основном за счет капиталов, которые передавались в Заемный банк с депозитов Коммерческого банка, созданного для развития промышленности и торговли! Таким образом, отмечал И. Кауфман, система екатерининских банков, усовершенствованная Канкриным, привела к тому, что «закрепощен был в пользу казны и помещиков не только труд, но и капитал…»[17]. Великое Освобождение началось именно с поспешного раскрепощения капитала, отягощенного огромной его нехваткой...

Реформы правительства подверглись сокрушительной критике со стороны славянофилов. Наибольшую популярность среди них приобрел С. Шарапов, который так описывал результаты реформ: «Накануне освобождения крестьян, когда предстояла вопиющая необходимость обновить нашу старую финансовую систему, оживить расширить кредит, удвоить или утроить количество денежных знаков соответственно ожидаемому увеличению сделок и потребности в деньгах при вольнонаемном труде, пришла группа «молодых финансистов»… в качестве дельфийских оракулов и главных инициаторов реформ во главе, захватила руководство российскими финансами, в несколько лет изломала и исковеркала все и, после тридцатилетнего владычества сдала Россию в том ужасном виде, в котором она теперь находится»[18].

В результате реформы, продолжал С. Шарапов, оказалось «Четыре миллиарда бесполезного долга, в том числе около половины на золото. Огромные бюджетные назначения на уплату процентов. Широко развитая за наш счет германская железная промышленность и машиностроение. Огромный ввоз иностранных товаров в Россию. Сеть железных дорог, обремененная неоплатным почти долгом иностранцам и не вырабатывающая процентов. Разорение поместного и земледельческого классов. Биржевая игра русскими фондами. Ограбление и истощение земли, и сведение лесов по нужде, ради сохранения. Уничтожение труда, торжество всякой наживы, спекуляции и хищничества. Понижение нравственного уровня. Отчаяния безысходности, бесплодие честности и высоких нравственных доблестей. Нигилизм. Анархисты… Вот что дало нам тридцатилетнее господство чужих финансовых доктрин»[20].

В противовес российскому опыту С. Шарапов приводил пример Америки: «Америка развилась только при помощи своих гринбеков… При помощи гринбеков Америка оплодотворила свой народный труд…»[21]. «Историю и обстоятельный анализ финансового положения Северной Америки читатель найдет в любопытнейшей книге А. Красильникова «Объяснение причин успеха Америки неуспеха России в восстановлении металлического обращения»[22]. Альтернативную правительственной теорию «бумажного рубля» разрабатывали в то время такие известные славянофилы, как Н. Данилевский, Шипов и В. Кокорев, Г. Бутми, В. Белинский, Н. Гиляровский в «Основах экономики», В. Фролов, такие популярные журналы, как "Гражданин" В. Мещерского, "Московские ведомости" М. Каткова и многие другие[23]. Против золотого стандарта, за бумажный рубль ратовал и известный генерал А. Нечволодов, в своей книге «От разорения  к достатку», вышедшей в 1906 г.

Наиболее четко ответ на идеи и критику славянофилов прозвучал в «Лекциях…» министра финансов России С. Витте: «никакое правительственное распоряжении не в состоянии создать из ничего реальную экономическую ценность, и бумажные деньги, несмотря на принудительный курс, остаются лишь плохим суррогатом настоящих денег»[25]. «При бумажно-денежной системе, - продолжал С. Витте, - должны иметь место постоянные и резкие колебания товарных цен… твердый коммерческий расчет, основанный на соображениях экономического и технического характера, становится здесь невозможен», «преимущество металлической системы перед бумажно-денежной заключается в ее эластичности, т.е. в способности ее естественным путем уравновешивать спрос и предложение денег в стране», «банковые билеты выпускаются банками в обращение по учетно-ссудным операциям, т.е. по сделкам срочным, обуславливающим своевременный возврат полученных сумм…, что обеспечивает равновесие между спросом и предложением банковских билетов»[26]. «Прочная валюта в стране, ограждающая производителя от неожиданных колебаний, является, поэтому весьма существенным условием, обеспечивающим возможность правильной в стране капитализации»[27].