Экономическая агрессия

 

Нас ужасают военные конфликты между государствами. Но экономическая война не менее страшна, чем вооруженное столкновение... Экономическая война — это длительная пытка. И она оставляет после себя опустошение не менее ужас­ное, чем обычная война...

М. Ганди[1]

 

Можно ли, по правде говоря, верить в искренность людей, которые говорят о том, что война есть пережиток варварства, льющих слезы об ужасах войны, но в то же время не желающих добровольно уступить тех преимуществ, которые они уже захватили.

Н. Головин[2]

 

Вышеприведенные рассуждения демонстрируют, что установление тоталитарных режимов, как в России, так и в Германии, помимо внутренних экономических и политических проблем, было прямым следствием действия внешней силы. Американский обвинитель Р. Джексон на Нюрнбергском процессе, в этой связи, был вынужден признать: «совершенно не означает, что Соединенные Штаты или любая другая страна не повинны в тех условиях, которые превратили германский народ в легкую жертву запугивания и обмана со стороны нацистских заговорщиков»[3]. Размер вины - потерь нанесенных экономическими мерами оказался вполне сопоставимым с потерями от прямой вооруженной агрессии.

В этом нет ничего удивительного, поскольку суть обоих форм агрессии, в соответствии с определением К. Клаузевица, одна и та же. По Клаузевицу цель войны состоит в стремлении «навязать противнику нашу волю», путем «нанесения ему вообще убытков»[4]. Каким путем экономической, идеологической или военной агрессии страна доводится до разорения, хаоса и самоуничтожения не принципиально. В данном случае не столь важна форма, сколько содержание, ибо последствия всех видов агрессии одинаковы – получение тех или иных материальных, политических, конкурентных и пр. выгод за счет или путем разорения и порабощения противника.

Форма дает лишь юридические нюансы. Так, вооруженная агрессия после Первой мировой войны была осуждена и многочисленными международными договорами признана международным преступлением. Главный обвинитель от Великобритании на Нюрнбергском процессе Х. Шоукросс ссылался именно на этот факт: «агрессивная война, согласно Парижскому пакту и другим договорам, стала, вне всякого сомнения, преступлением. Именно на этом всемирном договоре, пакте Бриана — Келлога, главным образом, основывается второй раздел обвинительного акта»[5].Британскому обвинителю вторил главный обвинитель от Франции Ф. де Ментона: «агрессивная война, бесспор­но, является нарушением международного права и, в частности, общего договора об отказе от войны от 27 августа 1928 г., известного под названием «Парижский пакт»... Таким образом, с 1928 года агрессивная война перестала быть законной»[6].

На немцев была возложена коллективная ответственность за Вторую мировую войну[7]. Г. Али, например, утверждал: «Тот, кто не желает говорить о выгодах миллионов простых немцев, пусть молчит о национал-социализме и Холокосте». Выгоды «из аризации извлекали именно немцы… иными словами 95% населения. Тот, кто говорит, что это были лишь отъявленные нацисты уходит от реальной исторической проблемы»[8].

О чем же тогда должны молчать те, кто пользуясь естественным правом не желает говорит о выгоде миллионов простых французов, англичан, американцев, бельгийцев… - получателей репараций и ростовщиков, которые наживались на разорении немцев после Первой мировой, ради личной наживы?

Да они не стреляли, не вешали, не сжигали, не убивали миллионы людей, они не держали в руках оружие и не стреляли в затылок. Они вели добропорядочный и пристойный образ жизни, были истинными демократами и защитниками прав человека, сидели в офисах, наверно были и прилежными семьянинами, у них не возникало даже тени садистских мыслей. Они лишь прикрывшись законом и правом делали деньги на разорении и радикализации других, на доведении их до животного состояния, на уничтожении их цивилизации.

Но экономическая агрессия в цивилизованном либеральном обществе преступлением не только не считалась, но и относилась к неотъемлемой части естественного права (конкурентной борьбы) и контрактного (юридического) права. Последнее в случае с Германией, так же было подтверждено многочисленными международными договорами, например, Версальским миром, кредитами по планам Даурса и Юнга и т.д. Естественное право было возведено в закон. Когда Франция, Англия и США вышибали репарации и долги из Германии они это преступлением не считали.

Ф. Рузвельт столкнулся с той же проблемой внутри собственной страны. Его реакция была вполне определенной. В своей полемике с Верховным судом, президент заявил, что последний посчитал «право безжалостно взыскивать все до цента по частному контракту священно и выше самой Конститу­ции, главное назначение которой состоит в том, чтобы заложить прочные и вечные основы жизни нации»[9]. На международной арене американские и французские «ростовщики» после Первой мировой войны поставили свои прибыли, свои права взыскивать долги выше не только человеческой жизни, но и существования самой цивилизации и возвели это право в закон[1].

Это утверждение не означает, что контракт, договор преступны сами по себе – но «все есть яд и все есть лекарство, тем или другим его делает лишь доза». Превышение дозы неизбежно превращает законное право в наиболее злостное преступление, конкурентную борьбу в кровавую агрессию. Объект агрессии вынужден прибегать к адекватным мерам противодействия, которые обеспечили бы его выживание и развитие. Эти меры диктует закон самосохранения.

Появление немецкого фашизма, стало объективным и неизбежным следствием, защитной реакцией на экономическую агрессию, экономический террор Великих Либеральных Демократий. Министр иностранных дел Германии Штреземан в интервью Б. Локкарту в 1929 г.! указывая на этот факт, говорил: «теперь нам не остается ничего, кроме грубой силы. Будущее находится в руках нового поколения. Германскую молодежь, которая могла бы пойти к миру и обновленной Европе, мы упустили. Это моя трагедия и ваше преступление»[10].

 



[1] Что же касается христианской морали, то еще в 1139 г. Второй Латеранский собор постановил: «Кто берет проценты, должен быть отлучен от церкви принимается обратно после строжайшего покояния и с величайшей осторожностью. Взимателей процентов, не вставших перед смертью на путь истины, нельзя хоронить по христианскому обычаю». Мартин Лютер в начале XVI в. утверждал: «ростовщик… не человек. Он должно быть оборотень, хуже всех тиранов, убийц и грабителей, почти такая же скверна, как сам дьявол». (Кеннеди М…, с. 65).

 



[1] М. Ганди «Ненасилие — величайшая сила», 1926 г. (Кляйн Н…, с. 175).

[2] Головин Н. Тихоокеанская проблема…, с. 195.

[3] Нюрнбергский процесс…, с. 452.

[4] Клаузевиц К…, с. 35, 65.

[5] Из речи Главного обвинителя от Великобритании Х. Шоукросса (Нюрнбергский процесс, т. 1, с. 465)

[6] Из речи Главного обвинителя от Франции Ф. де Ментона (Нюрнбергский процесс, т. 1, с. 529)

[7] Папен Ф…, с. 252.

[8] Али Г. Народное государство Гитлера. Gotz Aly. Hitlers Volkstaat. Raub, Rassenkrieg und nationaler Sozialismus. M.: Fischer, 2005. S. 47-48, 362. (С. Мадиевский Экономическая история «Третьего рейха». Вопросы экономики. № 5 Май 2006, с. 150).

[9] Рузвельт Ф. Радиообращение 9 марта 1937 (Рузвельт Ф..., с. 110-111)

[10] Lockhart B. retreat From Glory. London, 1934. (Папен Ф…, с. 188.)

Подписаться
Если Вы хоте всегда быть в курсе новостей и авторской деятельности В. Галина, оставьте свои координаты и Вам автоматически будут рассылаться уведомления о новостях появляющихся на сайте.

Я согласен с условиями Политики Конфиденциальности