Получив образование, они еще острее ощутят несправедливость своего положения! Не поколеблет ли это безопасность государства? Ибо рабы, получив образование, вряд ли захотят и далее быть рабами!

Н. Тургенев [1]

Мы рассмотрели основные факторы, определяющие экономический рост: землю, труд, капитал, рынок сбыта, время, затронули возможности влияния на них. Не рассмотренным остался только один фактор, которого мы коснулись лишь вскользь – это технический прогресс. В основе технического прогресса лежит образование. Как же обстояло дело с ним в Российской империи?

Первые шаги в направлении бесплатного общего государственного образования сделает Петр I с подачи которого будет открыто 32 «цифирные школы» куда ученики набирались «охотой и силой» однако к началу царствования Екатерины II от них не осталось и следа, «учителей математики можно было достать только из гарнизонных школ»[2]. Следующий шаг сделает Екатерина II, которая выпустит Национальный статут образования, устанавливающий преемственную двухуровневую систему школ, единую для всех сословий, кроме крепостных.  Однако эти начинания популярностью не пользовались и власти были вынуждены вербовать учеников в школы принудительно[3]. Тем не менее, именно за время правления Екатерины II доля расходов на образование в российском бюджете выросла на порядок, а в рублях - более чем в 20 раз. В эпоху Александра I развитие просвещения продолжилось, в 1801 г. Александр I упраздняет тайную экспедицию и отменяет цензуру, «запрещения на выпуск всякого рода книг и музыки», введенные его отцом Павлом I.

В 1802 г. учреждается Министерство народного просвещения. В 1803 г. было издано новое положение об устройстве учебных заведений, включавшее: бессословность и бесплатность обучения на низших его ступенях, преемственность учебных программ. Всей системой образования ведало Главное управление училищ, созданное в 1803 г. Появилось 6 университетов, а в 1804 г. вышел Университетский устав, предоставлявший университетам значительную автономию: выборность ректора и профессуры, собственный суд, невмешательство высшей администрации в дела университетов, право университетов назначать учителей в гимназии и училища своего округа.

Однако с приближением войны начинается постепенный отход от либеральных реформ: создается особый комитет «по сохранению всеобщего спокойствия и тишины», который в 1807 г. преобразуется в «комитет общей безопасности» с более широкими полномочиями, в том числе и цензурными. К 1811 г. в стране установился новый цензурный режим, характер которого во многом зависел от Министерства полиции.

С окончанием войны 1812 г. консервативная политика получит развитие в новом направлении, о чем говорит создание в 1817 г. сводного ведомства - Министерства духовных дел и народного просвещения. Характер новой эпохи в образовании наиболее наглядно передает «Инструкция директору Казанского университета» М. Магницкого 1820 г.: «Душа воспитания и первая добродетель гражданина есть – покорность. Посему послушание есть важнейшая добродетель юности… Посему обязанность директора есть непременно наблюдать, что бы уроки религии о любви и покорности были исполняемы на самом деле»[4].

Т.е. осознано, в этих целях Александр I впервые начал издавать Новый Завет и Библию на русском языке и языках других народов входивших в Российскую империю. До этого службы велись на непонятном для народа церковно-славянском языке. Для продвижения своих реформаторских идей Александр I создал даже специальное Императорское Библейское общество. Против просветительско-религиозных инициатив царя выступило духовенство, которое в конечном итоге добилось их отмены. Первая религиозная литература на русском языке появится только после отмены крепостного права.

Инструкции профессорам астрономии и геологии, изданные в последние годы царствования Александра I, уже предписывали преподавать только те истины, которые в точности соответствовали изложенному в книге Бытия. А директору Казанского университета в частности предписывалось, чтобы он «входил в сношение с полициею для узнания: куда, к кому ходят в город учителя, и что они делают»[5]. Тем не менее, как вспоминал Н. Пирогов, до 1826 г. «болтать, даже и в самих стенах университета, можно было вдоволь, о чем угодно, вкривь и вкось. Шпионов и наушников не водилось…»[6].

Ситуация кардинально изменится с восшествием на престол Николая I, прежде всего, будет разорвана преемственность в образовании, и оно станет сословным: в 1827 г. был издан указ запрещавший принимать крепостных в гимназии и университеты, в 1828 г. введен школьный устав, по которому образование делилось на три категории: для детей низших сословий — одноклассные приходские училища; для средних (мещан и купцов) — 3-х классные; для детей дворян и чиновников — 7-ми классные гимназии.

В 1835 г. издаётся новый Университетский устав, ограничивавший автономию университетов, создается университетская полиция[7]. О характере образовательной политики Николая I наглядно говорит следующая динамика: с начала по середину XIX в. количество православных семинарий выросло с 35 до 48, архиерейских школ с 76 до 223, кадетских корпусов с 5 до 20. Но основные изменения произошли внутри самих этих учебных заведений. Представление о них давал Н. Лесков в своей книге «Кадетский монастырь», в которой он, рассказывая о своем обучении в Первом Петербургском кадетском корпусе, во времена Николая I, вспоминал, что не только прежняя кадетская библиотека, но и музей были закрыты, а за обнаружение у кадета книги ему полагалось 25 розг. Весь курс русской истории умещался едва ли не на 20-ти страницах.

Не случайно именно во времена Николая I А. де Кюстин приводил исторический анекдот, в котором Екатерина II писала: «Дорогой князь, не надо жаловаться, что у русских нет желания учиться; школы и учреждения не для нас, а для Европы, ВО МНЕНИИ КОТОРОЙ НАМ НАДОБНО ВЫГЛЯДЕТЬ ПРИСТОЙНО; в тот день, когда крестьяне наши возжаждут просвещения, ни вы, ни я не удержимся на своих местах»… «за точность слов я не ручаюсь, - писал А. де Кюстин, - но могу утверждать, что в них выражена подлинная мысль государыни»[8]. Николай I на 30 лет намертво закупорил Россию оберегая ее от всяких дуновений слов и мыслей способных поколебать существующий порядок вещей[1].

В 1826-1828 гг. принимается новый цензурный устав, который был еще дополнительно усилен в 1837 г. установлением контроля над цензорами. В случае "недосмотра" цензора могли отправить в ссылку. Издателей отправляли и до этого, например, в ссылку был отправлен Надеждин, за издание писем П. Чаадаева. В 1849 г. Ф. Достоевский был осужден к смертной казни (заменена каторгой) только за недонесение о чтении письма Белинского к Гоголю[9]. Цензурных ведомств расплодилось столько, что их количество стало едва ли не превышать количество выходящих в России журналов. Не случайно период 1848-1855 гг. историки называют «эпохой цензурного террора».

Но, пожалуй, наиболее наглядно эпоху Николая I характеризует соотношение доходов на нужды Министерства народного просвещения и духовного ведомства: в период с 1843 (после введения серебряного рубля) по 1862 гг. (отмены крепостного права) расходы на духовное ведомство превышали расходы на народное просвещение.

Расходы государственного бюджета

на Духовное ведомство и Министерство народного просвещения, тыс. руб.[10]

Смерть Николая I и отмена крепостного права, казалось, открыли плотину, за которой долгие годы копились и сдерживались жизненные силы. Вот как описывал настроения прогрессивных современников той эпохи Ф. Достоевский: «в обществе постигалась, наконец, полная необходимость всенародного образования… Грамотность, прежде всего, грамотность и образование усиленные – вот единственное спасение… задыхаемся от недостатка его и похожи на рыбу, вытащенную из воды на песок»[11]. Именно с этого времени начнется стремительный рост государственных расходов на образование.

Однако противники просвещения не исчезнут: отношение к образованию российской дворянской элиты Н. Некрасов передавал в своей поэме «Медвежья охота» в 1866 г.:

Барон фон дер Гребен:

Когда природа отвечать не может

Потребностям, которые родит

Развитие, - оно бедыˊ умножит

И только даром распалит.

Князь Воехотский:

Вы угадали мысль мою: нелепо

В таких условьях просвещать народ.

На почве, где с трудом родится репа,

С развитием банан не расцветет.

Нам не указ Европа: там избыток

Во всех дарах по милости судеб;

А здесь один суровый русский хлеб

Да из него же гибельный напиток!

И средства нет прибавить что-нибудь!

Болото, мох, песок – куда не взглянешь!

Не проведешь сюда железный путь,

К путям железным весь народ не стянешь…

Здесь мужику, что вышел за ворота,

Кровавый труд, кровавая борьба:

За крошку хлеба капля пота –

Вот в двух словах его судьба!

Его сама природа осудила

На грубый труд, неблагодарный бой

И от отчаянья разумно оградила

Невежества спасительной броней…[12]

Не случайно с восшествием на престол Александра III, начатая в его эпоху «реставрация крепостничества» коснется и просвещения. Были введены новые ограничения для печати и библиотек. Были закрыты многие издания, упразднена автономия университетов, начальные школы были переданы Святейшему Синоду. Образование вновь стало сословным. Государство тем самым стремилось, по словам А. Грациози: «изолировать или сегрегировать российское крестьянство, как от гражданского общества, так и от политического ядра... ради гарантии политической стабильности»[13].